Angelina | Дата: Пятница, 23.09.2011, 19:26 | Сообщение # 1 |
школьник
Группа: Друзья
Сообщений: 20
Статус: Offline
| Мы служили литургию в древнем храме, который не закрывался ни в войну, ни в революцию. Служили я и тамошний настоятель — священник, может быть, в пятом поколении. Хор тихо и сладко пел, как, наверное, и двести лет назад. Лучик солнца просочился сквозь старинное стекло южного окна в алтаре и медленно пополз вниз по пережившим и холода и войны фрескам. Маленький красноватый зайчик застыл на лике Спасителя. Потом, во время «Трисвятого», сонно переполз на жертвенник. Затем зайчиков стало много. Они перестали румяниться и заиграли на парчовых покровцах, начищенных рипидах, на настоятельском облачении. А один, огромный, светлый и как будто бы главный, чинно воцарился на Горнем месте, когда диакон принялся читать Евангелие.
Диакон вручил настоятелю увесистое Евангелие и забасил сугубую ектению. Внезапно припомнилось, как лет двенадцать тому назад, в мою диаконскую бытность, в другом старинном храме и при другом настоятеле я однажды, так же после евангелия вышел на солею и почти остолбенел от восхищения. Тогда я впервые отметил, что церковное солнце — какое-то особенное. Оно светило в окна купола, и зайчики забавлялись, прыгали но золотым царским вратам с одной завитушки на другую, с виноградной грозди — на резной листок. Интересно, тогда были другие «зайцы» или те же, что и сейчас?
Летят годы... Менялась эпоха. Когда-нибудь и это время уйдёт — канет в историческую пропасть, а Церковный Весёлый Свет останется. Эти же зайчики будут резвиться на макушках у других певчих, эти же лучи будут светить на тот же вечный евангельский текст, правда, читать его будет другой диакон, внимать — другие люди. Зато потом, когда всё пройдёт, а Церковь останется, на её торжество соберутся все, все, все, кто от века сумел оценить неповторимый церковный свет — и эта радость уже не кончится.
К концу службы зимнее солнце висело уже высоко. Настоятель проповедовал, я радостный стоял рядом и глядел на полтора десятка прихожан, утонувших в огромном лучистом храме. В этом селе люди почти не утратили традиций: левую половину занимали женщины, а правую — пара старичков. Посреди церкви, под паникадилом сидел кот. Старый крепкий кот. Закончилась проповедь, миряне подошли «под крест». Настоятель, я и диакон удалились в алтарь и разоблачились, а кот всё продолжал сидеть. Он дремал под церковным солнцем и во сне покачивался из стороны в сторону. Когда последняя прихожанка вышла из церкви и в храме воцарилась тишина, мы услыхали мурлыканье, временами походящее на храп. Я с любопытством глядел на полосатого прихожанина в приоткрытую вратницу. Мой интерес заметил настоятель:
— Что, нравится? Это Барсик. Мы его уже не замечаем, привыкли.
— А откуда он взялся? — полюбопытствовал я.
— Да он тут всегда был. Ну, конечно, не он, а предки его какие-нибудь... Но я вот лет, почитай, как тридцать тут служу и сколько помню, что ни служба — он всегда на это место приходит и дремлет. Пускай сидит. Зато насчёт мышей — полный порядок.
Настоятель отыскал свою скуфью, и мы отправились к нему в дом чаевничать.
|
|
| |